Неточные совпадения
«Вот это, душечка Юзыся, — говорил он, — весь народ, что вы
видите, пришел затем, чтобы посмотреть, как будут казнить
преступников.
Видя эту площадь, Клим вспоминал шумный университет и студентов своего факультета — людей, которые учились обвинять и защищать
преступников. Они уже и сейчас обвиняли профессоров, министров, царя. Самодержавие царя защищали люди неяркие, бесталанно и робко; их было немного, и они тонули среди обвинителей.
—
Видела знаменитого адвоката, этого, который стихи пишет, он — высокого мнения о Столыпине, очень защищает его, говорит, что, дескать, Столыпин нарочно травит конституционалистов левыми, хочет напугать их, затолкать направо поглубже. Адвокат — мужчина приятный, любезен, как парикмахер, только уж очень привык уголовных
преступников защищать.
„О, подавите его милосердием“, — восклицает защитник, а
преступнику только того и надо, и завтра же все
увидят, как он будет подавлен!
Именно закончу просьбой: разучитесь вы, господа, этой казенщине допроса, то есть сперва-де,
видите ли, начинай с чего-нибудь мизерного, с ничтожного: как, дескать, встал, что съел, как плюнул, и, «усыпив внимание
преступника», вдруг накрывай его ошеломляющим вопросом: «Кого убил, кого обокрал?» Ха-ха!
Это минуты созерцания того животного ужаса, когда
преступник уже
видит, что все пропало, но все еще борется, все еще намерен бороться с вами.
А во времена Шешковского сюда помещали стоймя
преступников:
видите, только аршин в глубину, полтора в ширину и два с небольшим аршина в вышину.
Достоевский защищал наказание только потому, что
видел в самом
преступнике потребность наказания для ослабления муки совести, а не по причинам социальной полезности.
Видя во всем толикую превратность, от слабости моей и коварства министров моих проистекшую,
видя, что нежность моя обращалася на жену, ищущую в любви моей удовлетворения своего только тщеславия и внешность только свою на услаждение мое устрояющую, когда сердце ее ощущало ко мне отвращение, — возревел я яростию гнева: — Недостойные
преступники, злодеи! вещайте, почто во зло употребили доверенность господа вашего? предстаньте ныне пред судию вашего.
Мы
видим, что
преступник, или, так сказать, мой клиент, несмотря на всю невозможность найти другое съедобное, несколько раз, в продолжение любопытной карьеры своей, обнаруживает желание раскаяться и отклоняет от себя духовенство.
Очень человек добрый и смышленый; приятно с ним потолковать и приятно
видеть готовность его на всякую услугу: в полном смысле слова верный союзник, исполняет наши поручения, выписывает нам книги, журналы, которые иначе должны бы были с громким нашим прилагательным [Прилагательное — по приказу Николая I декабристы официально назывались «государственными
преступниками»; они обязаны были отмечать это на конвертах своих писем и всякого рода документах.] отправляться в Тобольск, прежде нежели к нам доходить.
Прокурор, который присутствовал при последнем туалете
преступника,
видит, что тот надевает башмаки на босу ногу, и — болван! — напоминает: «А чулки-то?» А тот посмотрел на него и говорит так раздумчиво: «Стоит ли?» Понимаете: эти две коротеньких реплики меня как камнем по черепу!
Пусть никто кругом не
видит, в каких я черных несмываемых пятнах, но ведь я-то знаю, что мне,
преступнику, не место среди этих настежь раскрытых лиц.
Если я прост и ласков, то это потому, что природе не заблагорассудилось наделить меня ничем «внушающим» или, так сказать, юпитеровским; если я
вижу человека в самом
преступнике, то это потому, что мысль о том, что я сам человек, никак не хочет покинуть мою ограниченную голову.
С другой стороны, случалось мне нередко достигать и таких результатов, что, разговаривая и убеждая, зарапортуешься до того, что начнешь уверять обвиненного, что я тут ничего, что я тут так, что я совсем не виноват в том, что мне, а не другому поручили следствие, что я, собственно говоря, его друг, а не гонитель, что если… и остановишься только в то время, когда
увидишь вытаращенные на тебя глаза
преступника, нисколько не сомневающегося, что следователь или хитрейшая бестия в подлунной, или окончательно спятил с ума.
Фамилию эту носил
преступник, сидевший на цепи в Тобольском остроге в 1850 г.; Достоевский мог его
видеть, когда провел там несколько дней по дороге в Омскую крепость.]
видел потом Соколова, подсудимого арестанта, из беглых солдат, страшного убийцу.
Вечером в тот день Элиза Августовна сказала шутя Круциферскому: «Вы, верно, влюблены? рассеянны, печальны…» Круциферский покраснел до ушей. «
Видите, какая я мастерица отгадывать; не хотите ли, я вам загадаю на картах?» Дмитрий Яковлевич испытал все, что может испытать злейший
преступник, не знающий, что известно производящему следствие и на что он намекает. «Ну что же, хотите?» — спрашивала неотвязчивая француженка.
— Вы
видите перед собой
преступника и арестанта!..
Но судьба мне послала человека, который случайно открыл мне, что ты воспитываешься у Палицына, что он богат, доволен, счастлив — это меня взорвало!.. я не хотел чтоб он был счастлив — и не будет отныне; в этот дом я принес с собою моего демона; его дыхание чума для счастливцев, чума… сестра, ты мне простишь… о! я
преступник…
вижу, и тобой завладел этот злой дух, и в тебе поселилась эта болезнь, которая портит жизнь и поддерживает ее.
Спиноза
видел одно бессилие разума в человеке безнравственном, Бентам прямо сказал, что «всякий
преступник прежде всего дурной счетчик», человек с здравым смыслом не может дурно считать.
А нам, знаете, строго запрещено объяснять
преступникам, куда их везти приказано.
Видит она, что я позамялся, и отвернулась. «Не надо, говорит, это я так… Не говорите ничего, да уж и сами не лезьте».
Пробудился Поток на другой на реке,
На какой? не припомнит преданье.
Погуляв себе взад и вперед в холодке,
Входит он во просторное зданье,
Видит: судьи сидят, и торжественно тут
Над
преступником гласный свершается суд.
Несомненны и тяжки улики,
Преступленья ж довольно велики...
Раскаяния никакого Раскольников не испытывает, и вовсе не мучения совести заставляют его сознаться в преступлении, — это великолепно показал Мережковский. Перечитываешь «Преступление и наказание» — и недоумеваешь: как могли раньше, читая одно, понимать совсем другое, как могли
видеть в романе истасканную «идею», что преступление будит в человеке совесть и в муках совести несет
преступнику высшее наказание.
Но у него и тогда уже были счеты с Третьим отделением по сношениям с каким-то"государственным
преступником". Вероятно, он жил"на поруках". И его сдержанность была такова, что он,
видя во мне человека, явно к нему расположенного, никогда не рассказывал про свое"дело". А"дело"было, и оно кончилось тем, что его выслали за границу с запрещением въезда в Россию.
И никакого нет во мне желания
видеть людей. Если б меня теперь засадили в тюрьму, в такую, где
преступников содержать в одиночном заключении, я бы согласилась.
—
Видишь, — вскрикнул он, — голова моего несчастного сына и теперь висит на перекладине;
видишь, как с нее каплет кровь
преступника!..
Я и не
преступник, да несчастья сделали из меня в 57 лет, как
видите, ходячую мумию.
Несколько недель жил я под полом, слышал оттуда барабанный бой пришедшего к монастырю войска, вопли, исторгаемые пыткою на монастырском дворе, радостные восклицания народа; слышал рассказы, как около монастыря поднялась такая пыль, что одному другого за два шага нельзя было
видеть, когда свели
преступников из обители и из Москвы на одно место; как Шакловитый, снятый с дыбы, просил есть и, наконец, как совершилась казнь над злодеями.
Слепая же доверенность и необыкновенная благосклонность к нему Анонима поощряли их к постоянному дальнейшему участию в подвигах главного
преступника, тем более, что члены, присутствовавшие в губернском общественном банке и ближайшие блюстители банковых сумм, ничего из этих подвигов не
видели.
Всякий юрист, а тем более следователь, — человек ремесла, и его взгляды бывают всегда односторонни, он
видит все в черном цвете и всякий обвиняемый ему кажется
преступником.
«Несчастный Егор, — думал Гладких, возвращаясь в высокий дом. — Тебя все считают
преступником, зверем, ты неповинно несешь бесчестие и позор за другого, но знай, что этот другой будет наказан горше твоего судом Божьим. Бог
видит, Егор, твое благородное сердце, и Он укрепит тебя за твою решимость отплатить за добро добром твоему благодетелю. Он спас тебе жизнь, ты делаешь более, ты спасешь его честь».
После этого посещения Густаву представился весь ужас их состояния. Страсть его казалась ему злодеянием. Он
видел в себе величайшего
преступника, издевающегося над доверчивым чувством милого, невинного творения; знал, что истребить в себе этой страсти было невозможно; но, по крайней мере, твердо решился при первом свидании открыть все Луизе и принести себя в жертву для ее спасения.
Стал царек сверять в конце года расходы и приходы,
видит: на содержанье
преступника новый расход, да и не малый.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог
видеть и слышать. И только одно желание было у него, желание, чтобы поскорее сделалось что-то страшное, чтò должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Он закрывает глаза и, как
преступник перед казнью,
видит в глубокой дали солнце, зеленые луга, голубое чистое небо.
Только
видят: пришло время обедать, вышел
преступник, поискал сторожа, не нашел и пошел на кухню королевскую себе за обедом.